Третьяков против наркотиков
Из-за дочки Березовского Третьяков с громкими криками резал газетную верстку ножницами
Оригинал
этого материала
© "Индекс/досье
на цензуру", № 4-5, 1998, "Маленькая история в одной
отдельно взятой газете", Фото: "Итоги"
Илья Фальковский
Краткая история этого скандала такова. В пятницу 22 мая я, как обычно, принес в редакцию "Независимой газеты" свою полосу. Полоса предназначалась для книжного приложения "Ex libris". Называлась она "масс-культ" и была посвящена западной контркультуре. Я отдал ее на верстку и уже собирался уходить, когда редактор номера Наталия Бабинцева полушутя спросила меня: "Слушай, а про наркотики у тебя ничего там нет?" - "Как же, нет, - в тон ей ответил я. - Вся полоса только о них." В целом против истины я не погрешил. Наркотики - одна из основных тем англо-американской альтернативной культуры и литературы. Я и раньше регулярно освещал ее, не забывая напоминать, что никто из западных авторов "наркотики не воспевает", а пройдя через этот опыт, предостерегает читателей от повторения оного.
Бабинцева немного заволновалась. "Ой, - сообщила она, - тут несколько дней назад
в Питере дочку Березовского с наркотиками задержали, и Третьяков по этому поводу сильно переполошился." (Для непосвященных сообщаю, что Третьяков - главный редактор "НГ", а "НГ" принадлежит Б.А.Березовскому - И.Ф.)
Утром в понедельник Бабинцева показала мне полосу со своими купюрами. Среди прочего, там было интервью с человеком, который говорил "только от своего имени". Единственным острым местом было то, где интервьюируемый выражал свое несогласие с законом, считая, что такой закон играет на руку наркомафии. Это место Бабинцева сильно подсократила.
В среду с утра должен был выйти номер. Я позвонил одной знакомой, которая выписывает "Ex libris", и убедился, что все на месте. Тут надо пояснить, что по средам "Ex libris" выходит как отдельная газета - очень небольшим тиражом, а по четвергам точно такой же номер - как половинка "Независимой газеты". Каково же было мое удивление, когда в четверг я обнаружил, что от полосы "масскульт" остался только верх, а внизу находится совершенно не знакомый мне материал.
Позже мне рассказали о том, что же случилось в редакции. Третьяков прочитал полосу, остался недоволен ее содержанием и вызвал Бабинцеву для разъяснений. Она якобы сумела ему все растолковать. Третьяков вроде бы "утихомирился" и отпустил Бабинцеву восвояси. Однако часа через два он снова вызвал ее к себе. Вокруг были еще какие-то люди из газеты. Третьяков громко кричал, нервно курил и был пунцов, словно спелый арбуз. Полосу он, по словам Бабинцевой, самолично порезал ножницами и потребовал заменить материал. Так как номер за среду остановить уже не успевали, то он и вышел в первоначальном виде.
В среду Третьяков объявил о моем увольнении и о том, что Бабинцевой объявлен строгий выговор. Однако в четверг он уже не вспоминал об этой истории, выглядел несколько смущенным, понимая, видимо, что перегнул палку. В тот же день он уехал за границу. Бабинцева объяснила мне, что "все обойдется", когда приедет, мол, то все уже и забудется.
Когда, по обычному своему графику, в пятницу я пришел сдавать полосу, Ефимов вручил мне уведомление следующего содержания: "Фальковскому Илье Леонидовичу, редактору приложения "Ex libris - НГ". Руководство "Независимой газеты" сообщает, что согласно п.4 трудового договора, признано целесообразным прервать с Вами трудовые отношения с 17 июня 1998 года. Заместитель главного редактора "НГ" Н.И.Ефимов. 4 июня 1998 года".
На мой вопрос, что послужило причиной этого "уведомления", Ефимов отвечал, что сам-то он здесь не при чем, но "главный еще до своего отъезда велел". Между нами произошел следующий диалог: Я: - А причины какие? Он: - Наркотики рекламируете. Я: - Как?
Он: - Вот у вас тут упоминается роман некоего Балларда (справка: Дж.Г.Баллард - известнейший английский писатель-фантаст, чьи бестселлеры знамениты во всем мире) "Кокаиновые ночи". А еще тут интервьюируемый, наверняка с вашей подначки, закон ругает.
Я:- Но в других-то изданиях этот закон ругают в гораздо более жесткой форме - и в "Огоньке", и в "Пушкине", и по телевидению.
Он: - Другие издания здесь не при чем, а в нашем действует распоряжение главного не поднимать эту тему. Я:- Но я не знал ничего об этом распоряжении. Он (опустив очи долу, твердо): - Незнание не освобождает от ответственности.
Интересно, что я неоднократно порывался пойти к Третьякову и самолично с ним поговорить. Однако меня отговаривали: "Как бы, мол, чего не вышло". Когда же Третьяков меня уволил, я поинтересовался, почему он так и не вызвал меня к себе. На это мне объяснили, что по натуре своей он "человек не злобный и застенчивый", и если меня увидит, то может смутиться и передумать. Вот он и избегает встречи.
Последняя сданная мной полоса все же вышла в газете, но в списке готовивших номер я не значился, а моя статья была подписана другой фамилией.