Компромат.Ru ^®

24.07.2002

Обер-прокурор российской культуры

Или мал клоп, да вонюч

Георгина Свиридова

Михаил Швыдкой

Недостатки обременяют каждого смертного, но когда речь идет о политиках, которые помимо личной репутации должны помнить о том, что представляют в своем лице государство, изъяны и пороки становятся общественно опасными. Министр культуры Швыдкой, как лицо государства российского – фигура явно гоголевская. Пухлый чиновник с кукольными глазками и повадкой театрального гардеробщика мог бы руководить клубом в райцентре, и это увенчало бы его карьеру, хотя и разорило бы вверенное учреждение. Но министр культуры Российской Федерации? Неуместность Швыдкого на этом посту понятна любому наблюдателю, но для очевидца, знакомого с его деятельностью в ранге министра, положение представляется не столько комичным, сколько плачевным.

Швыдкой вошел во власть на тех же правах, на которых комнатная собачка становится фавориткой и спит на шелковых подушках. Обласканный в середине 90-х Наиной Иосифной за бархатный говорок и мягкие округлые жесты, Швыдкой сменил несколько постов в государственном руководстве и оставил по себе шлейф нечистоплотных скандалов, о которых неприятно вспоминать. Но в сегодняшнем правительстве он смотрится абсолютно неорганично. Наблюдая его на заседаниях кабинета, лепечущего, потупив глазки - в поисках объяснения присутствия этой нелепой фигуры в правительстве вспоминаешь, что при любом дворе в старину держали шута. И все-таки шутка получилась не смешная, потому что культура, в конечном счете, сообщает устои обществу и не должна служить предметом для невеселых розыгрышей. 

Между тем при Швыдком культурная политика сводится к утомительному и безвкусному шоу, нашедшему свое идеальное отражение в телепрограмме под бессмысленным названием «культурная революция», в которой старомодно фиглярствует румяный министр. Собственно, дело ли это министра – зарабатывать себе на жизнь в посредственном телешоу? А если он искренне предан своему амплуа, не следует ли оставить Швыдкому любимую игрушку, а министром культуры Российской Федерации назначить человека серьезного и просчитывающего ситуацию дальше, нежели мимолетный успех в ближайшем телеэфире – дальше хотя бы на пару десятилетий? Вопрос риторический, но тем не менее живо стоящий на повестке дня правительства, дорожащего, судя по всему, своей репутацией власти, выводящей страну, как корабль, из мелководного залива на просторы истории.

Если говорить на чистоту, то министр Швыдкой – человек глубоко анахроничный. Это клок пены мутных 90-х годов, когда на гребень культурной волны были вынесены бывшие «подпольные» деятели, называвшие себя по безграмотному недоразумению российскими «постмодернистами» - и это в эпоху, когда мировой постмодернизм уже состоялся и закрылся, как закрывается цирк, исчерпавший свои возможности по привлечению зрителей. Министр и теперь не в силах расслышать диссонанс, произнося подряд «Большой театр» и «Владимир Сорокин», уверовав в постулаты равноценности всех культурных феноменов. Он даже пытается обосновать дикое решение передать Сорокину заказ на либретто задуманной оперы соображениями в духе «Он исправится», выдающими невежество министра в области психологии творчества. Но, как и большая часть выступлений министра на публике, это обоснование звучит жалко и вновь выявляет неспособность к логической аргументации и непонимание предмета, что для публичного политика пагубно, а для министра культуры и вовсе абсурдно. Недаром его «культурная политика» вызывает протест одновременно и у старшего, и у молодого поколений. 

Но тем временем и в политике, и в культуре наступила новая эпоха. Вместе с грязной пеной смутного десятилетия свежая волна должна была бы смыть и Швыдкого, однако с кадровыми переменами в Минкульте власть задержалась. Это вполне объяснимо традиционной для любезного Отечества задвинутостью проблем науки и культуры на задний план, но грозит России провинциализмом, не совместимым с идеей модернизации и возрождения, провозглашенной президентом. А ведь дело не только в том, что возрождение великой культуры России – задача для явно не соразмерная ни облику, ни характеру, ни менталитету Швыдкого. Дело еще и в том, что этот гоголевский Земляника оказался ядовитой ягодкой. Как будто отравленные созданной им атмосферой бездушного бюрократизма, вымирают или покидают ниву отечественной культуры ее признанные мастера. Одно перечисление имен способно повергнуть в удивление - пухлый завхоз российской культуры успел вытоптать целую плеяду талантливейших артистов и руководителей, а с остальными умудрился насмерть рассориться. Никак не хотят мэтры принимать Швыдкого за своего.

Из Большого театра уволены Владимир Васильев и Геннадий Рождественский. Из Государственного Симфонического Академического Оркестра изгнан уже покойный Евгений Светланов, затем покинул оркестр его преемник Василий Синайский, начавший вновь ставить коллектив на ноги. Из Московской Консерватории изгнан ректор Владимир Овчинников, хотя в Минкульте прекрасно известно, что без финансирования Консерватория погибала, а ректор спасал ее, как мог. Постоянно тлеет конфликт с дирижером Мариинки Валерием Гергиевым – слишком крупной фигурой, явно не по зубам Швыдкому. С киностудии имени Горького вот уже второй год выживается Владимир Грамматиков, а директор Ленфильма Виктор Сергеев сам подал в отставку, отчаявшись пробить глухую стену, воздвигнутую Швыдким и призванную оградить министра от кричащих проблем культуры. Этот краткий перечень персональных потерь нужно помножить на число душ в артистических коллективах, работавших в полную силу под творческих обаянием великих художников, а теперь рискующих увясть в разочаровывающем тусклом свете административных реалий. Не верится в конкретный разрушительный заказ, носителем которого был бы Швыдкой, слишком не серьезен его человеческий потенциал для масштабных замыслов, но вполне правдоподобной кажется версия о столкновении заурядности и величия. Это столкновение, рентгеном высветившее собственную натуру Швыдкого, не прошло бесследно для психологии чиновника, отогретой случайной благосклонностью сильных мира сего и ненавидящей всех, кто почему-то не видит оснований для подобного вознесения.

Административное рвение временщика на закате его влияния, как всегда, только усугубляет кризисное состояние подведомственной ему сферы. Перечень был бы слишком длинен, достаточно упомянуть, что при нем под угрозой банкротства оказались ведущие киностудии страны – ГУП «Центральная киностудия им. М.Горького» и ГУП «Центральная студия документальных фильмов», приносившие прежде сказочные доходы государству, и даже щедро финансируемый ВГТРК на грани краха. При этом министр палец о палец не ударил для того, чтобы остановить процедуры банкротства, которые в случае удачи позволят ему полностью взять организации (как и их имущество) под свой контроль и передать в нужные руки. А что сохранение профиля предприятий культуры при этом не гарантировано, что им грозит расчленение на объекты мертвой недвижимости - не волнует министра культуры, не его это дело. Главное – удалить с телевидения и из кинематографии неугодных, перекрыв для них финансовые краны и мучая их административными придирками. Какой иной смысл может быть в вытеснении Шахназарова, Сергеева и Грамматикова, при которых киностудии вновь стали рентабельными, обновился их технический парк, а сотрудники были обеспечены работой, но и ощутили свою независимость от чиновников культурного ведомства и вкус к самостоятельности?

Схожая участь постигла музыку, как видно из помещенного выше списка изгнанных. Государственный Симфонический Академический Оркестр, начавший поправлять свое положение при Василии Синайском, был огорошен указанием принять в качестве руководителя Марка Горенштейна, которого коллектив не считает фигурой, способной удержать славу оркестра. Зато Швыдкому он кажется «энергичным менеджером», как будто этого достаточно, чтобы дирижировать прославленным оркестром. Не вдумываясь в специфику творческого процесса, от которой министр бесконечно далек, Швыдкой навязывает музыкантам дирижера даже без оглядки на Устав ГСАО, согласно которому коллектив имеет право на голос. Неужели министр культуры не знает иных методов работы с творческими коллективами, чем окрик прораба на стройке? Похоже, что так. Причем кадровые симпатии Швыдкого так же нелепо-бездарны, как и все, что он делает. Горенштейн хотя бы тесно связан с музыкой, но одним из руководителей киностудии имени Горького назначен некто Ершов, до тех пор торговавший бананами в «северной столице» и проходивший по ряду уголовных дел. Почему именно он? Чтобы дополнительно унизить работников культуры? Вряд ли. Просто такой уж кадровый резерв у министра Швыдкого.

Как человек весьма ограниченных талантов, но вынужденный работать на фоне людей богато одаренных, чьи заслуги всемирно признаны, Швыдкой избрал единственный путь борьбы со своим быстро раздувающимся комплексом неполноценности – административное подавление несогласных. Таким немудреным способом посредственности нетрудно вознестись над гением, дав ему почувствовать, кто начальник, а кто подчиненный. Душевным благородством и моральной принципиальностью Швыдкой обделен, что доказала история с демонстрацией видеофильма про «человека, похожего на прокурора», на государственном телеканале, которым руководил тогда наш герой. Зато самолюбие в нем вспухает бурно, как тесто на дрожжах. Впрочем, оставим в стороне психологические этюды, заметим лишь, что и как администратор Швыдкой потерпел крах. Его усилия доказать мастерам культуры, кто «в доме хозяин», постоянно наталкиваются на беспристрастные постановления судов, возвращающих уволенных на их должности. Даже юридическую службу у себя в министерстве Швыдкой не может поставить на должном уровне.

Так случилось с Овчинниковым, который обжаловал увольнение и решением суда был восстановлен в правах руководителя Московской Консерватории. Та же история повторилась с Владимиром Грамматиковым. Проверка его деятельности проводилась Минкультом в течение 6 (!) месяцев, начавшись в августе 2001 года, и велась в атмосфере излюбленной чиновниками таинственности. На просьбы Киностудии им. Горького предоставить результаты проверки из «секретного отдела» министерства культуры неизменно приходил отказ. Зато распространялись слухи о падении рентабельности работы студии, призванные отпугнуть инвесторов и тем самым действительно снизить доходность, а партнеры студии провоцировались и подговаривались приостановить контакты до решения «дела с Грамматиковым». По сути, при Швыдком была сделана попытка превратить Минкульт в тайную полицию от культуры, но попытка не слишком удавшаяся в связи с катастрофическим недостатком масштаба личности ее шефа. «Спецоперации» проваливались одна за другой из-за их бездарной подготовки (на благо российской культуре – в данном случае мелкий калибр «душителя свободы» оставил ей надежду на выживание). После того, как суд постановил, что увольнение Грамматикова было незаконным, Швыдкой поспешил уволить его вторично, причем задним числом (издав 18 июня 2002 года приказ уволить Грамматикова с 19 марта), как будто законность увольнения этим была повышена. Признаться, освещая детали этого дела, испытываешь безнадежное чувство. Нет, ясно, что Грамматиков будет восстановлен, как и Овчинников, но сколько чернил изведено, чтобы очернить честных людей и возвысить временщика, который на их костях замыслил построить свое счастье…

«Мал клоп, да вонюч» - метко зафиксировала суть подобных историй русская поговорка. Сам укус, может, и не страшен, он быстро пройдет после того, как клоп будет придавлен, но неприятный осадок останется надолго. Рассказывают, что Михаил Швыдкой своими домогательствами так допек Евгения Светланова, что великий дирижер специально оговорил в завещании, что ни одного бюрократа от культуры на его похоронах не будет. Воздухом бюрократической черствости и административного тщеславия культура дышать не способна, как и всякая духовная деятельность. Известно, какое пагубное влияние на дух Православия в России имело учреждение Священного Синода. Обер-прокуроры Синода стали символами глубокой болезни Русской Православной Церкви, от которой она не оправилась, по некоторым признакам, и до сих пор. Именно такой болезнью способно стать для культуры правление в Минкульте комичной и вместе с тем вредоносной фигуры нынешнего министра. Российской культуре нужен радетель, а не обер-прокурор. По большому счету, судьба ненароком обидела Михаила Швыдкого, подарив ему несоразмерный масштабам его личности пост. Но теперь время исправить ошибку слепой фортуны – прощайте, господин обер-прокурор, нелепая жертва кадровой политики старого президента-эксцентрика, желаю Вам найти свое счастье за занавесом очередного шоу, где ваш талант паяца раскроется и найдет благодарных поклонников.